Школа реки Гудзон, часть 1
Американский художник-пейзажист Томас Коул был учеником Джозефа Уильяма Тернера и очень популярным в США. Коул начал одним из первых в Америке рисовать дикую природу, он был провозглашен основателем Школы реки Гудзон. Коул полагал, что если природа не тронута рукой человека, тогда человек может легче познакомиться с рукой Бога, и свято верил, что художники хранят ключ от входа в Новый Эдемский Сад, который представлял собой дикую природу Америки. В «Эссе об американском пейзаже» Коул писал: «Уже сейчас появились люди, которые опасаются, что с приходом цивилизации и культуры погибнет величие дикой природы. Природа предложила нам богатый, шикарный банкет. Должны ли мы отворачиваться от него? Мы все еще в Эдеме; стена, которая разделяет нас с райским садом — это наше собственное незнание и глупость».
Коул Томас с друзьями в 1937 году предпринял путешествие к горе Шрун, вид дикой горы предстал открытием: «Мы вошли в лес и нашли узкую тропу. Мы дошли, и наши глаза были вознаграждены, древняя гора восставала в тихой грандиозности, ее темная голова, скрытая в густом вечнозеленом лесу, утыкалась в небо, как пирамида. Внизу, до подножия горы простиралась огромная масса леса, нарушаемая только возвышенностями и впадинами земли. Здесь мы чувствовали высшую точку дикой природы, и волшебство вечных гор. Пейзаж не грандиозный, но это было тем видом дикой красоты, который достигал грандиозности: тишина — одиночество — неосвоенность — первозданность природы — то, что природа носила тысячи лет, то, что менялось только со временем года, солнечным светом и бурями». Коул написал картину и стих, в котором высокий пик, выступает как убежище духа, который видит бури, наводнения, землетрясения, приходящие и уходящие, но остается неизменным и нетронутым в радости одиночества. Одного из лучших его полотен «Вид на Катскил. Ранняя осень», написана чтобы показать прелесть дикой природы, которая была уничтожена строительством железной дороги. Он писал: «Бессердечные варвары вырубают все деревья в прекрасной долине, на которую я столько раз смотрел влюбленными глазами — и это привносит мрак в мое ожидание весны — скажите об этом Дюрану, не то, чтобы я хотел причинить ему боль, но я хочу, чтобы он присоединился ко мне в проклятиях к прагматикам, поклоняющимся только доллару». Картина «Осенние сумерки: взгляд на пик Корвея», изображает величественный пейзаж нетронутой природы, вековые деревья, упавшие в озеро, индеец на каноэ осторожно проплывает,на другой стороне озера - побуревший лес, за которым возвышается горный пик. Постепенно для него дикая природа обрела философское, патриотическое, эстетическое и религиозное значение, и увиденное приводило его в романтическое настроение. Коул дружил с писателем Уильямом Брайантом, который один из первых в США стал воспевать дикую природу. Брайант писал о своем желании удаляться в «дикие леса», чтобы обрести там спокойствие и возможность поклоняться Богу. В своем «Эссе об американском пейзаже», зачитанном перед Национальной Академией дизайна, Коул заявил, что в отличие от Европы, самым впечатляющим в американском пейзаже является дикая природа.
Коул писал: «Американская природа нова для искусства, она не избита и не измусолена кистями художников, ее леса, озера и водопады девственны. Не отправляйтесь за рубеж в поисках материала для упражнения ваших кистей, так как дикое очарование нашей родной земли вполне заслуживает вашей глубочайшей любви». У истоков Школы стояли и ученики Коула: Ашер Дюранд и Фредерик Черч, рисовавшие дикую природу в районе реки Гудзон и Новой Англии. «Родственные души» картина, где Дюранд изобразил Коула и писателя У. Брайанта, находящихся в горном ущелье и обсуждающих его красоты.
Фредерик Черч написал немало интересных картин о дикой природе. Наибольший успех завоевали его полотна: «Сердце Анд», «Ниагара», «Ниагарский водопад в лунном свете», «Эквадорские Анды», «Котопахи». В картине «Ниагара» художник полагал, что водопад нес патриотический символ Америки. Если человек находится ближе всего к Богу в наиболее драматичных частях дикой природы, то Ниагарский водопад, несомненно, является американским благословением. В картине широко использован такой символ как радуга., которая представляет перспективу для молодой страны. Искусствоведы всей Америки признали полотно как национальную икону и символ. В 1867 год «Ниагара» с огромным успехом экспонировалась на Парижской всемирной выставке, о ней писали: «Идея перемен, движения воплощена в этом полотне, реальное ощущение вибрации водопада, сияние солнечного луча, биение воды на камнях, дрожание радуги, бурления пены, сумасшедшей стремительности падения воды — все это великолепное совершенство его работы: и оно, конечно, подобно тому воздействию, которое называется вершиной американской живописи. Если оно вдохновлено Ниагарой — оно возвышенно и прекрасно: оно природно для нашей нации, поскольку сама природа произвела наш архетип...». «Сердце Анд» произвела настоящий фурор на американскую публику, зрители были рассажены на подготовленные сиденья и с волнением рассматривали в бинокли и подзорные трубы каждый сантиметр выставленной картины. Идеей этой картины Черч обязан великому немецкому путешественнику Александру фон Гумбольдту. Одна из газет писала: «Гумбольдт дал нам словесное описание этого величественного ландшафта; но вот приходит истинный волшебник со своей тысячеструнной арфой, чтобы представить нам самые нежные, неуловимые тона, которые невозможно выразить никакими словами, и дать нам возможность увидеть его глазами и почувствовать его сердцем величие Анд, представши перед ним», «Разве не правы мы в наших надеждах на то, что пейзажная живопись засияет новыми, доселе неведомыми красками, если одаренные художники будут чаще пересекать узкие границы Средиземноморья и отправляться, если возможно, далеко в глубины континентов, в сырые горные ущелья тропического мира, чтобы уловить со всей свежестью и чистотой взглядов и юношеским энтузиазмом, истинный образ разнообразных сил природы?»
Черч ответил картиной на вопрос написав «Сердце Анд» и «Котопахи» и «Чимборасо». Один из критиков писал: «Сюжет впечатляет разум как одно из этих безлюдных каменных мест, которые удерживают свое состояние со времени последнего извержения, когда мир был на много тысяч лет моложе, чем сейчас», «В данном изображении этих долин, так волшебно упоительных, мы видим многочисленные результаты гигантских, недавних сдвигов земных сил — сил, которые подтверждают свое существование частыми толчками земной коры и вулканическими извержениями. Землетрясения потрясают, лава извергается, воды вырываются и выбрасываются из земли, собираются в пещеры и бездны, устремляются в изломы и падают с обрывов, облака и молнии достигают пика, тропическое солнце касается всего с яркостью и теплом. Это замечательная смесь времен года — весны, лета и осени, внизу и вокруг, а сверху лежат арктические снега. Здесь разнообразия диких склонов и скал, гор и долин, широких плато и разломанных полос земли, потоки, озера и реки, гребни, скалы и ливни. Здесь гром и молния, языки пламени, окрашивающие в красный цвет ночь, черные, дымные колонны, втыкающиеся в голубизну небес». Критик писал о «Чимборасо»: «купол мягкого солнечного облака, нечто полностью принадлежащее небесам, и ничего общего с землей не имеющее, но представляемое вместе с образом небесного мира, как объект вдохновения небесных фантазий и желаний». «Сердце Анд» и «Котопахи», «Чимборасо» формирует грандиозный триптих, где «Сердце Анд» характеризуется как великий итог книги природы, «Котопахи» как отображение природного Армагеддона, а «Чимборасо» как вершина космического пейзажа. В 1860 году Черч выставил «Сумерки среди дикой природы». Жизненность и сила композиции захватывающе театральна, выразительна. Один их критиков писал: «Мы видим долину в дикой горной стране, внизу течет спокойный ручей. По сторонам высокие холмы, горизонт скрыт тонкой цепью вдоль небольшой речушки. Время около десяти минут после захода солнца за вершины холмов. Воздух чист и прохладен: весь пейзаж ниже горизонта находится в прозрачной тени: но небеса сверкают. Сияние, кроме сверкающего пояса, простирающегося вокруг горизонта, постепенно меняется в оттенках, от серебристо-белого до бледно-синего и до мягкого яблочно-зеленого, и в это сияние отдаленные горы врезают свои широкие, пурпурные кромки. Из этой чистой зоны мягкого света клубятся облака в горящих дугах, расширяющихся и разрывающихся к зениту, где они сплетаются с голубой лазурью в темно-золотистом великолепии. Местами видны макушки сосен против неба, ручей дает мягкое, смутное отражение сверкания над ним: покой сумерек и торжественность нетронутой первобытной природы видится в сюжете; и в этом вся картина». Бог и природа на ней открывают свои лица людям с горячей кровью, насыщенные цвета восхитительны и романтичны, а безграничная панорама рождает широчайшую гамму чувств и переживаний. Черч видел дикую природу как отражение божественного порядка и божественной гармонии и поэтому считал, что это грешно разрушатать.