Творчество Юона Константина Федоровича (часть4)
В 1989 году Юон оканчивает Училище и остается еще на два года у Серова, ставшего к тому времени профессором натурного класса, а затем руководителем персональной мастерской. Вступление Серова на должность профессора стало событием для учащейся молодежи. С его приходом новые веяния русского стало событием для учащейся молодежи. С его приходом новые веяния русского искусства как бы проникли в классы школы. В 90-е годы в Училище пришли Левитан, Коровин, Паоло Трубецкий, историк Ключевский. Лекции последнего «западали в душу» молодого Юона и благодаря ему он больше полюбил русскую старину. П. П. Чистяков, учитель Серова, часто говорил о том, что он не встречал в другом человеке такой меры всестороннего художественного постижения искусства,какая отпущена была природой Серову. И рисунок, и колорит, и светотень и характерность, и чувство цельности своей задачи и композиции- все было у Серова, и было в превосходной степени.
Уроки Серова запомнились многим его воспитанникам. Он мало говорил, но его замечания были метки и точно раскрывали суть работы- ее достоинства или пробелы. Он настоятельно повторял, что учить не умеет, а кто хочет учится,пусть смотрит, как он сам работает. Вместе с учениками Серов рисовал модель, и этот конкретный урок был для него воспитанников наглядной профессиональной школой. Великий масте предъявлял серьезные требования к ремесленной стороне художественного дела, считая, что молодежь, опасаясь академичности, пренебрегает своим ремеслом, а настоящее знание ремесла не дает возможности сбиться верного пути. В этой требовательности сказывались традиции Чистякова, уделявшего особое внимание знанию законов анатомии и техническому исполнению. Можно представить себе, как в мастерской Училища появлялся немного грузноватый, элегантно одетый Серов и, сделав постановку фигуры, вместе с учащимися садился писать натуру. Молодежь внимательно следила за каждым движением карандаша или кисти мастера, впитывая в себя его поразительное умение выявить главное, строить форму, распределять свет и тень. Серов недолго занимался педагогической деятельностью. Различные художественные течения «захлестывали» молодежь, и она сгоряча бросались от одного берега к другому, пренебрегая основами живописной школы. Этого не мог понять и принять Серов. К. С. Петров-Водкин вспоминал: « В. А. Серовне против Пикассо и Матисса восставал; он как профессионал видел, что все дороги ведут в Рим, что во Франции куется большое дело, он возмущался обезьяньей переимчивостью нашей, бравшей только поверхностный стиль французских модернистов, только менявшей чужие рубахи на грязное тело. Серов омрачнел не оттого, что им начали швырятся, а оттого, что молодежь с полдороги каких-либо профессиональных знаний бросались в готовый стиль, и Серов бросил Московское училище и вообще педагогику.
Серов воспитал блистательную плеяду художников: Петров-Водкин, Сарьян, Ульянов, Павел Кузнецов. Столь разные по творческой манере художники обьязани были своему наставнику тем, что он учил их высокому строгому мастерству, не подавляя индивидуальности ученика своим авторитетом. И главное — он воспитывал в них чувство ответственности за свое творчество, чувство профессионального достоинства. Серов был олицетворением «художественной совести» по словам Юона, у него можно было найти «решение любого творческого страдания, любого недоумения». Молодому художнику казалось, что у Серова в руках находились ключи к разрешению споров о традициях передвижничества, о новой эстетике группы художников, сплотившихся вокруг журнала « Мир искусства», о влиянии импрессионизма.
Ранние работы Юона носили этюдный характер, и в этом нет ничего удивительного, та к как художник отдал дань времени, тем живописным проблемам, которые волновали молодежь. Но важно, что Юон достаточно быстро миновал этот период, хотя возможности «застрять» в нем подстерегали молодого живописца. Молодые живописцы много работали на пленэре, постигая световые и цветовые закономерности природы. Здесь Юон мог попасть под влияние коровинской живописной этюдности, но нелюбовь к тому, что он сам называл «шиком письма», уберегла его. Этюдный период для Юона был этапом лабораторных опытов и творческих поисков в преддверии боле углубленной работы. В конце 90-х годов закончилась ученическая пора Юона. К этому времени он уже постоянный участник Переодической и Передвижных выставок. Так, в 1898 году на Переодической выставке художник экспонирует две работы: «Последний снег» и « Март», в которых видно стремление к насыщенному цвету. В следующем году Юон участвует в Передвижной выставке полотном « Березы», приобретенным известным собирателем И. А. Морозовым, а в 1900 году Третьяковской галерея покупает у художника акварель « У Новодевичьего монастыря весной». Это событие в жизни художника к сокровищам мирового и отечественного искусства.
Рубеж двух столетий стал важным моментом для формирования творчества Юона. Закончились годы учебы в Училище живописи, ваяния и зодчества, годы, не только давшие ему навыки профессиональных знаний, но и приобщившие молодого художника к сокровищам мирового и отечественного искусства. Он обрел «радость делать», творить. Как всякий молодой художник, Юон находился на перепутье, но, обладая волевым, целеустремленным характером, он ставит перед собой задачу наиболее полного обогащения своей творческой памяти жизненными впечатлениями. «Учится у жизни»- этот девиз будет руководить всеми желаниями и поступками будущего мастера. У Юона созрело решение поездить по древним русским городам, где исторически складывалась русская жизнь и русская культура.